Фрагмент статьи Пшеничного...
4 апреля 1728 года на берегу реки Камчатки состоялась торжественная церемония закладки бота, с положенным молебном, «пальбой-салютацией» и последующим непременным питьем вина и «весельем».
Учитывая недостаток людей, Беринг решил отказаться от строительства второго судна, намереваясь взять в плавание вместо него шитик «Фортуна», построенный в Охотске прошлым летом.
Постройка бота под руководством энергичного Ф. Козлова шла невероятно быстро, и уже к концу мая набор корпуса был полностью выставлен и начали его обшивку. Что же представляло собой судно, строившееся на Камчатке? Бот сооружался в строгом соответствии с чертежом, разработанным Петербургским Адмиралтейством. Основу корпусной конструкции бота составлял киль — прочный цельный брус длиной 53 фута, толщиной 9 дюймов и шириной 10 дюй мов. К оконечностям киля надежно прикреплялись фор- и ахтерштевни, изготовленные искуснейшими плотниками строго по лекалам и имевшие плавно изогнутую, «лебединую» форму. Форштевень в длину имел 14, ахтерштевень— 12,5 фута *. Расстояние между штевнями определило общую длину судна — 60 футов. Наибольшая ширина бота по мидель-шпангоуту составила 20 футов, глубина интрюма — 7,5 фута.
На наружную обшивку корпуса потребовалось 150 досок длиной 25—30 футов толщиной 2, 2,5 и 3 дюйма. На палубный настил, внутреннюю обшивку, выгородки кают, камбуза и других помещений использовали еще 300 досок длиной до 36 футов и толщиной от 1 до 3 дюймов. На все эти работы израсходовали 60 пудов гвоздей разных размеров.
На палубе в носовой части размещался брашпиль для подъема якорей — горизонтальный деревянный вал диаметром 15 дюймов, вращающийся в двух ступицах, установленных около бортов.
Строительство корпуса закончили в кратчайшие сроки, но это не снизило его качества. Судно получилось прочным и надежным. Федор Козлов блестяще справился с этой сложной задачей, и его судно впоследствии показало прекрасные мореходные качества. О прочности корпуса можно судить хотя бы по тому, что в жестоких штормах бот ни разу не подвел моряков почти за 30 лет службы на Тихом океане.
Внутреннее пространство бота, как было заведено на подобных судах, делилось на три отсека. В носовом размещалась команда, в средний принимались грузы, кормовой предназначался для «господ офицеров». В последнем же отсеке над кильсоном устроили и специальную выгородку, отделенную от всех других помещений,— крюйт-камеру. Здесь хранились бочонки с порохом, а на боковых полках укладывались приготовленные для стрельбы картузы. Над всем этим взрывоопасным помещением размещалась выгородка, частично возвышающаяся над палубой. В ней располагались офицерские каюты — маленькие тесные помещения, в которых едва удавалось выкроить место для кровати с рундуком, стола и кресла.
Такое расположение кают над крюйт-камерой было традиционным на всех флотах мира. Малейший посторонний звук или шорох под ногами служил для офицеров сигналом, что кто-то проник в пороховой погреб, и оставалось только своевременно поднять тревогу, чтобы предотвратить возможный взрыв судна. Кроме того, при этом легче контролировались повседневные служебные обязанности содержателя крюйт-камеры, регламентированные чрезвычайно строго. И хотя офицеры жили в буквальном смысле на бочках с порохом, этот опасный груз находился под их постоянным контролем. Под офицерскими каютами помещалось и другое «взрывоопасное» хранилище — винная кладовая (непременная особенность всех парусных судов, вызванная жестокой необходимостью поддержания здоровья команды в условиях холода и повышенной влажности), которая требовала едва ли не большего присмотра, чем крюйт-камера. Истории разных флотов содержат немало случаев, когда содержимое винных бочек, минуя офицерский надзор, утекало в кубрик команды, и тогда совершались несчастья, едва ли менее трагические по результатам, чем взрыв порохового погреба.
В одной из нижних выгородок имелось место для укладки ядер, картечи и бочек с водой. В носовой оконечности размещался канатный ящик, в который убирался канат левого и правого становых якорей — дагликса и плехта. Выше были устроены шкиперская кладовая, выгородка для стрелкового и холодного оружия (фузей, штыков и шпаг), провизионная кладовая, съестные припасы капитана и офицеров, камбуз, выгородка для хранения запасных парусов и брезентов и пр. Такое множество помещений при сравнительно небольших размерах судна требовало от его строителя изобретательности и мастерства, чтобы эффективно использовать каждый дюйм внутреннего пространства. Кроме всего прочего, нужно было найти место и для размещения нескольких ярусов нар для команды, численность которой на таких судах достигала 40 человек.
Постройка судна шла успешно, но наступившее лето заставило поспешить с приготовлениями к выходу в море. 8 июня, хотя палубу еще не успели настлать, бот решили спустить на воду, чтобы в устье реки быстро достроить, завершить внутреннюю отделку, оснастить, принять груз и окончательно изготовить судно к плаванию.
Однако перед спуском бота на воду неожиданно произошла заминка. Когда убрали все подставы и стапель-блоки и выбили стрелы-задержники, судно так и не начало скользить по смазанным салом лежням. Его пытались стащить талями, изорвали пару, но судно словно не желало сходить на воду. Только через несколько часов работы удалось все-таки его «столкнуть» с берега.
Новорожденный бот нарекли «Святым Гавриилом» и отвели к устью реки, где его достройка и оснащение продолжились. С помощью подъемного устройства установили мачту со стеньгой, прочно раскрепив ее штагами и четырьмя парами вант из 4,5-дюймового каната. К форштевню прикрепили круто поднятый кверху бушприт длиной в 5 саженей, на ноке которого в эзельгофте установили гюйсшток с «яблоком».
Рангоут и такелаж «Гавриила» позволяли поднимать пять парусов: три косых — гротсейль, фоксейль и клифоксейль и два прямых — брифоксейль и топсейль. Мачту венчал изящный шток, на котором поднимался на рейке длинный трехцветный капитанский вымпел с синим андреевским крестом на белом поле. На кормовом торце пера руля с помощью бугелей прикрепили высокий 3-саженный флагшток с круглым «яблоком» на ноке.
Бот снабдили двумя якорями весом 9,5 и 10,5 пуда и двумя дрегами — большим 4-пудовым и малым весом 2,5 пуда. На судне установили две ручные помпы для откачивания воды из трюма. На случай плавания в штиль вблизи опасных мелей или скал бот снабжался восемью «ботовыми веслами и 4 шестами долгими». По бортам были установлены шверцы — «успокоители качки». Боту придавалась 4-весельная шлюпка, которая могла брать на борт до 25 человек или несколько бочек с водой. Она могла ходить как на веслах, так и под парусами — гротсейлем и фоксейлем.
По «табели» боты обычно вооружались лишь четырьмя фальконетами, но артиллерийское вооружение «Гавриила» почти удвоилось, так как ему достались пушки, предназначенные для второго бота, строительство которого не состоялось. Одну пушку утеряли при транспортировке, и, таким образом, на «Гаврииле» оказалось семь 3-фунтовых фальконетов — пушек, стрелявших ядрами, гранатами или картечью. В плавании у незнакомых берегов военные стычки были весьма вероятны, и на «Гавриил» приняли солидный боезапас: 150 ядер, 50 шрапнелей и 200 пороховых картузов. Кроме того, на борту находилось 24 фузеи, полторы тысячи фузейных и 500 пистолетных пуль, полученных в Тобольском арсенале.
очень даже соответствует и описанию и времени. Даже шверцы есть. Грот действительно в штормовых условиях убирается последним или меняется на штормовой. Когда взятые рифы уже не спасают от сильного крена. Первым убирают кливер, за ним фок (косой), если корабль начинает зарываться в волну ИМХО.
